"- Покажи мне твои ноги, - прошу я каким-то новым для себя, сиплым
голосом. - Покажи, что они сделали с твоими ногами.
Она мне не помогает, но и не противится. Неловко развязываю тесемки ее
балахона, распахиваю его, стягиваю с нее сапоги. Сапоги - мужские и
непомерно ей велики. Без сапог ее обмотанные тряпками ноги кажутся
бесформенными.
- Дай я посмотрю, - говорю я.
Она начинает разматывать грязные тряпки. Выхожу из комнаты, спускаюсь в
кухню и приношу оттуда таз и кувшин с теплой водой. Она сидит на ковре и
ждет, ноги она уже размотала. Ступни у нее широкие, пальцы - как обрубки, на
ногтях корка грязи.
Она проводит рукой наискось по лодыжке:
- Вот здесь сломали. И другую тоже. - Она откидывается на спину и,
уперевшись локтями в пол, вытягивает ноги вперед.
- Болит? - Я провожу пальцем по линии перелома и ничего не чувствую.
- Уже нет. Зажило. Может быть, зимой заболит. От холода. .
- Ты лучше-ка сядь. - Помогаю снять балахон, усаживаю ее на табуретку и
начинаю мыть ей ноги. В первые минуты мышцы ее напряжены, потом она их
расслабляет.
Действую неторопливо: взбиваю мыльную пену, крепко сжимаю тугие икры,
разминаю косточки и связки, скольжу руками вниз, мою между пальцами..."