Страхи бывают разные. Кому-то до смерти противны тараканы, другие бледнеют при виде воды, а иные трут вспотевшие ладошки, взабравшись на высокий холм. У пухлого лесного чертика, который уже битый час переминался с ноги на ногу у молодого гриба, что рос на Березовой поляне, тоже были свои. Их было два. И сейчас, понимая неминуемость встречи с ними одновременно, чертик трусил как последний заяц, хватаясь за ствол своего укрытия, чтобы не упасть от страшной пляски, что устроили его колени. И всем телом дрожал как осиновый лист на ветру, то и дело предательски икая. Но делать было нечего, зуб болел и ныл, боль доводила до исступления, заставляя забыть свои страхи и сделать, что должно. К тому же молва об искусности Паука во врачевании сего недуга уже обошла весь лес, так что дело было верное. Но от этого не менее страшное…